Каковы пределы политической оттепели в Беларуси?

Нынешняя относительная политическая оттепель в Беларуси, отсчет которой ведется от освобождения политзаключенных в августе 2015 года, достигла своего максимума и теперь может пойти только на убыль.

Споры о том, можно ли вообще называть то, что сейчас происходит в Беларуси «оттепелью»  или «либерализацией» идут не первый день. Никто, конечно, не пытается говорить о глубинных изменениях политической модели в Беларуси или о том, что Александр Лукашенко взял курс на последовательную демократизацию – тут как раз все очевидно. Однако в остальном единодушия нет. Скептики считают, что ничего значимого не произошло и видят в происходящем исключительно временную смену декораций  за которой последует новый виток репрессий – мол, снятие западных санкций лишь развязало белорусским властям руки. Оптимисты же полагают, что отказ от репрессий сам по себе немаловажен, а внутренняя логика нынешних политических и экономических процессов подтолкнет белорусское руководство к дальнейшим уступкам.

Что произошло

В конце августа 2015 года произошло то, чего ждали уже давно – был помилован экс-кандидат в президенты Николай Статкевич и еще пять политзаключенных. Вскоре на свободу были выпущены фигуранты «дела граффитистов», которые, казалось, уже неизбежно станут новым узниками совести. Новых же политических арестов в последующие 7 месяцев не наблюдалось.

Одновременно кардинально изменилось отношение властей к несанкционированным митингам: теперь такие акции никто не разгонял, а их участников не арестовывали – только лишь штрафовали лидеров. Причем митингующим (которых, впрочем, всегда было немного) позволялось беспрепятственно гулять не где-нибудь на окраине Минска, а в самом центре  – по проспекту Независимости, у здания КГБ и Дома правительства.

Смягчилась и официальная риторика: оппозиция в какой-то момент перестала быть сборищем «отморозков», а наиболее умеренные представители гражданского общества даже стали изредка появляться на телевидении. Герб «Погоня» и лозунг «Жыве Беларусь» (который еще недавно даже в судах называли «антигосударственным») получили определенную амнистию и даже в единичных случаях стали использоваться  сторонниками властей в качестве доказательства широты своих взглядов.

Все перечисленное выше может показаться несущественными мелочами только в том случае, если сравнивать подобную оттепель с общественно-политическими реалиями в странах Евросоюза. Но если сравнивать нынешнюю ситуацию с репрессивным психозом белорусских властей в 2010-2014 гг., становится совершенно понятным, почему сейчас идет речь о либерализации и оттепели – общая атмосфера за последние полгода действительно заметно изменилась.

К тому же следует признать, что нынешняя оттепель оказалась теплей предыдущей, образца 2008-2010 годов – тогда в разгар так называемой либерализации гремело беспрецедентное политическое дело «волковысских предпринимателей» с расстрельными статьями, активистов регулярно задерживали, а зеленый свет несанкционированным протестным акциям никто не давал.   

Чего ждут дальше

Тем временем правозащитники продолжают говорить о необходимости законодательных изменений – в сфере выборов, уголовного и административного законодательства, а также законов о СМИ и об общественных организациях. Политики снова пытаются зарегистрировать свои политические партии. Политологи вспоминают о предстоящих парламентских выборах и рассуждают о том, что в Палату представителей вполне могут пропустить ряд оппозиционеров.

Как уже отмечалось, все без исключения соглашаются с тем, что принципиальных изменений в белорусской общественно-политической системе не произошло – речь идет лишь об ослаблении гаек.  Однако оптимисты полагают, что власть могла бы и еще больше ослабить эти самые гайки.

И не то, чтобы кто-то сегодня всерьез на это рассчитывал, однако повод для подобных разговоров все-таки имеется. Логика тут проста: если власть сказала «а», то почему бы ей не сказать и «б»? Новые уступки благотворно отразятся на отношениях Минска с США и Евросоюзом, улучшат имидж Александра Лукашенко, не поставив при этом под угрозу его личную власть.

Однако на самом деле любые иллюзии здесь безосновательны: очевидно, что политический режим в Беларуси на дополнительные уступки не пойдет.

Почему надеяться не стоит

Игр в демократию не будет по одной простой причине: Александр Лукашенко не видит в этом необходимости. Ради чего, в сущности, белорусский политический режим должен идти на уступки?

Снизить напряжение в обществе в условиях нарастания социального недовольства? Но шаги по демократизации мало волнуют массового избирателя. Их нисколько не заботят особенности законодательства в сфере СМИ, и для них не принципиально, попадет ли в новый парламент оппозиция – просто потому что и уровень доверия к оппозиции, и уровень доверия к парламенту, как государственному институту, в обществе крайне низкий (последнее исследование НИСЭПИ тому лучшее подтверждение).

Сделать еще один шаг навстречу Евросоюзу и США? Но санкции уже сняты, а дополнительные уступки принципиально ничего в отношениях с Западом не изменят. Регистрация парочки оппозиционных партий не избавит Лукашенко от имиджа диктатора, и не заставит Запад без всяких условий вливать в Беларусь безграничные финансовые ресурсы.  Да, риторика Запада наверняка станет еще более дружелюбной, но этого ведь явно недостаточно.

Сущность внешней политики Александра Лукашенко заключается в бесконечной спекуляции на той или иной внешнеполитической конъектуре: проще говоря, он привык продавать за рубль то, что стоит 10 копеек.  Именно это в последнее время мы и наблюдали в отношениях с Евросоюзом:  полное снятие санкций было куплено не значительной демократизацией общественно-политической жизни, а лишь помилованием шестерых политзаключенных, которые большую часть своих сроков к тому моменту уже отсидели.  И вопрос здесь не в том, хороша ли подобная спекулятивная тактика или плоха. Вопрос в том, что продавать какой-то политический товар по себестоимости Лукашенко не станет, пусть бы в долгосрочной перспективе это и было бы выгодной сделкой. История взаимоотношений Минска и Брюсселя в 2008-2010 гг. – лучшая иллюстрация к этому тезису.

Собственно говоря, свое отношение к «играм в демократию» Лукашенко абсолютно недвусмысленно выразил на недавней встрече со спикером Палаты представителей Владимиром Андрейченко.  Как подчеркнул глава государства, работа парламента – это работа на государство, своеобразная школа кадров и в данном случае нет нужды «играть в какую-то непонятную демократию». Очевидно, что власть не видит нужды «играть в демократию» и во всех остальных вопросах.

Что будет

Таким образом рассчитывать на повышение градуса оттепели нет никаких оснований. Куда более вероятно, что все будет как раз наоборот. Следует понимать, что освобождение политзаключенных и лояльность к уличным акциям стали возможными не только потому, что Минску было необходимо налаживать отношения с США и Евросоюзом. Они стали возможными еще и благодаря нынешнему состоянию ума Лукашенко – тому благодушию и самоуспокоенности, которые легко прослеживаются в его риторике начиная с весны 2015 года. Однако человеческое настроение быстро меняется, и политика белорусских властей может вполне повторить кульбит подобный тому, что можно было наблюдать вечером 19 декабря 2010 года – достаточно чтобы Лукашенко увидел реальную или даже мнимую угрозу существующему порядку вещей. Или хотя бы просто не пожелал больше терпеть  рядом с собой «расширение пространства свободы».

А учитывая неповоротливость политических структур Евросоюза, не стоит рассчитывать, что на новые заморозки в Беларуси Брюссель отреагирует оперативно.  А если к тому же заморозки эти будут не такими суровыми как в 2010-2011 годах, то внятной реакции в практической плоскости может не оказаться вообще – вернуть только недавно отмененные санкции будет совсем не просто.